Двое

Шли двое по пустыне. Тяжело
Ступали ноги. Камень да песок.
И солнце в небе так нещадно жгло,
И как гора был каждый бугорок.

За пеленой дрожащих миражей
Им чудились колодцы и сады…
Но нет, обман. И жажда все сильней.
Пустыня. Зной. Ни капельки воды.

Кто эти двое? Здесь уже никто.
Опасный путь уравнивает всех.
И здесь уже ни значат ничего
Ни слава, ни богатство, ни успех.

Один глоток теперь ценней всего,
Когда нет сил, и жизнь на волоске.
И, дожидаясь часа своего,
Парил стервятник где-то в высоте.

Шли двое долго. Каждый вспоминал
О чем-то, чем особо дорожил.
Но след от слез мгновенно высыхал.
И каждый думал: «Как же я прожил?..»

Назад, увы, уже не повернуть
И не вернуть, увы, прошедших дней.
Лишь пыльный ветер, засыпая путь,
Скрипел в зубах и рвал полы плащей.

В пустыне полдень – маленькая смерть.
Просоленный платок прилип ко лбу.
Один молился: «Господи, ответь…»
Другой все шел и клял свою судьбу.

Один просил: «О, Боже, помоги…»
Другой стонал: «За что мне это все?..
Ну, где твой Бог? Для верного слуги
Пусть явит Он могущество Свое!

Чего молчишь? И это твой ответ?», -
Безумных слов поток не удержать.
«Ведь ты Его хотел почтить, иль нет?!
Иль как мне твой поступок понимать?

Как приступ благородства? Что за вздор!
Бродяга умирает! Ну и что ж?
Они везде валяются как сор.
Их тысячами кости здесь найдешь.

Возможно, он был вор или злодей,
Иль раб, что от хозяина сбежал.
А может быть мучителю людей,
Любя, свою ты милость оказал.

Ему отдал ты хлеб, и я смолчал.
Осла отдал, подумал я, он – твой.
Скажу: я много глупостей встречал,
Но никогда бессмысленной такой,

Когда ты из сосуда своего
Ему отдал последний свой глоток.
Во имя Бога отдал ты его?
Так пусть теперь тебе поможет Бог!»

Он шел и говорил, и укорял.
А тот молчал – совсем не стало сил.
Он понимал уже, что умирал.
Он слишком долго ничего не пил.

И вот в бреду последние слова
Услышал он, качнулся и упал.
И навзничь закатилась голова.
Что было дальше, он уже не знал.

Второй остановился, подошел
И опустился рядом как во сне,
В суме своей сосуд с водой нашел,
Встряхнул, а там чуть-чуть, на самом дне.

И, словно продолжая разговор,
Поднял глаза к палящим небесам:
« Ты отдал все… Скажи мне для Кого?
И вот теперь ты умираешь сам».

И, чуть подумав, тихо продолжал:
« Нет, я не глуп, хотя бы потому,
Что понимаю – как бы ни был мал,
Глоток последний нужен самому…»

И, вскинув сумку снова на плечо,
Он зашагал под жарким солнцем прочь,
Оставив умирать, живым еще,
Того, кому он в силах был помочь.

А через час уже исчез вдали,
Слился с пустыней темный силуэт.
Следы песок и ветер замели,
Как будто бы их не было, и нет…

————————————————

В бреду легко за тысячу холмов
Перенестись, не то, чтобы дойти.
Где звон отар, где песни пастухов,
Там, где маслины начали цвести…

Обнять детей, с женой поговорить,
Прижать к груди стареющую мать.
Припасть к воде и пить, и пить, и пить…
И свежестью дышать, дышать, дышать…

Но, что это? В бреду иль наяву?!
Поток воды к иссушенным губам!
Вода стекает струйками по лбу,
Дав облегченье выжженным глазам.

И голос вдалеке. И не один…
Он слушал их, не открывая глаз:
«Вот этот человек, мой господин.
Да, это он меня от смерти спас.

Его осел довез меня домой,
А хлеб дал подкрепление и сил.
Но тот глоток бесценно дорогой
Вернул мне жизнь, что б я тебе служил».

И это все, что мог услышать он,
И снова опустилась пелена.
Но это был не бред, а крепкий сон.
Борьба ушла. Настала тишина.

—————————————————

Минула ночь, При первых же лучах
Нить горизонта вспыхнула едва.
Минута расставания. Звучат
Последние прощальные слова:

«Благодаренье Богу твоему –
Вода и хлеб, и лучшего коня!
Ты сделал это моему рабу,
А значит, это сделал для меня».

И сердце отозвалось горячо.
И еще долго слышалось ему,
Как слава Божьей верности во всем:
«Благодаренье Богу твоему!..»

Вставало солнце огненным ядром.
А мысли уносились к тем краям,
За тысячу холмов, в любимый дом,
Где так давно ждала его семья.

И он скакал, не видя в стороне,
Безжизненное тело на песке, -
Знакомый плащ и сумка на плече,
Пустой сосуд сжимающий в руке…

ДвоеПоэзия

Двое
Поэзия